|
Мировой теннис / Статьи –
Наставник Джона Иснера, комментатор и экс-теннисист рассказал о том, как ведет себя за пределами корта один из лучших игроков в истории.Гимельстоб: "Мы закончили интервью с Федерером и тут я вижу, как побледнел от ужаса звукорежиссер" Джастин Гимельстоб стал героем одного из последних выпусков аудиопрограммы "Beyond the Baseline", серии еженедельных подкастов спортивного издания "Sports Illustrated". Американец, занимавший в свое время 63-ю строчку мирового рейтинга, современным болельщикам больше известен как комментатор телеканала "Tennis Channel" и тренер Джона Иснера. За час беседы с ведущим Джоном Вертхаймом Гимельстоб успел высказать свое мнение о том, насколько имидж Роджера Федерера на корте соответствует его реальному поведению за пределами спортивной площадки. Джон Вертхайм: Люди наверняка часто тебе говорят, эй, ты же крутишься в теннисной тусовке, скажи нам, настоящий Федерер - он какой? Уверен, что на разных вечеринках тебя такое спрашивают. Что ты отвечаешь? Джастин Гимельстоб: Знаешь, это тяжелый вопрос. Потому что отвечая, нужно использовать только какие-то гиперболы... Джон Вертхайм: Но вы же друг друга хорошо знаете... Джастин Гимельстоб: Это не так легко его описать. Его репутация во многом говорит сама за себя, он один из самых обожаемых людей в мире, не только в сфере спорта. И добавить можно только, что как человек, он даже лучше. После полуфинала Цинциннати в прошлом году, когда ему завтра выступать в финале с Новаком Джоковичем, и вся его семья там, и четверо детей были с ним, он 35 минут разговаривал со мной в раздевалке обо всем: о делах ATP, о моей личной жизни, о моем сыне. И это не пустой разговор, он внимательно тебя слушает и проявляет неподдельный интерес к тому, что ты отвечаешь. В этом его уникальность, как я думаю. Он демонстрирует как можно быть, возможно, лучшим теннисистом, по крайней мере очень успешным игроком, но в то же время оставаться человечным, чувствительным и общительным. Это одна из лучших вещей, которую он сделал для спорта, не учитывая все те достижения на корте. Чтобы стать большой звездой, как мы это привыкли видеть, тебе нужно быть более отстраненным, поскольку этот путь - это большое испытание, требующее огромных физических и эмоциональных затрат. Но он ведет другой образ жизни, что устанавливает определенный уровень и для следующих поколений. Мол, будь звездой, но и оставайся при этом открытым человеком.  Джон Вертхайм: Так расскажи нам какую-нибудь историю. Помню, ты когда-то говорил, как тренировку он может начать с подписания автографов. Джастин Гимельстоб: Ты, как журналист, понимаешь, как работает телеканал на Большом Шлеме и насколько непросто записать интервью с игроками, когда турнир доходит до решающей стадии... Эта история случилась на Ролан Гаррос, по-моему это был как раз тот год, когда Федерер и выиграл турнир. У Роджера в тот день был матч с Дель Потро и он отыгрался с 1:2 по сетам. А у нас на "Tennis Channel" было запланировано интервью с кем-то из топ-игроков, но в самый последний момент это интервью не состоялось. И срочно нужно было найти замену, чтобы заполнить время в нашем шоу, которое выходило в прямом эфире. И эту задачу должен был решить именно я. Сюжет с Федерером мы уже отсняли и показали. И вот мы пересеклись в пресс-центре, где Роджер отвечал на вопросы журналистов. Там я увидел Никола Арзани, именно он занимается работой медиа с игроками АТР. И надо сказать, он вообще премилейший человек. Так вот он посмотрел на меня так угрожающе: мол, стой где стоишь, даже не думай. Я понял, что для меня это "запрещенная территория". Вокруг Федерера были все эти другие журналисты, но он каким-то образом почувствовал, что вот пришел я и просто источаю вибрации стресса. И он сразу спросил меня, как дела, что случилось? Все люди в зале сразу перевели свои взгляды на меня. Я объяснил ситуацию и он сказал, что мы можем пригласить его для интервью, он будет тренироваться на одном из кортов и там мы сможем встретиться. Если бы история закончилась здесь, то для меня она уже была бы отличной. Потому что это было в конце турнира и найти "добровольца" на такой стадии соревнований крайне сложно. Джон Вертхайм: Да, и это был турнир Большого Шлема, который он никогда не выигрывал, верно? И Рафаэль Надаль к тому времени уже завершил борьбу. Для Федерера это был большой шанс. Джастин Гимельстоб: Именно, и сам Федерер только отыграл пять сетов с Дель Потро. Так вот, если бы это был конец, то все уже было бы хорошо. Итак, пришел я на тренировку. Вокруг корта все забито, мы знаем, что тренировка Федерера может собрать больше людей, чем многие официальные матчи. Роджер как раз разминался, но увидел меня и спросил, может я хочу записать интервью прямо сейчас, чтобы не ждать, когда он закончит тренироваться? Конечно, для меня так гораздо удобнее, не знаю как для него, но конечно, давай запишем. И вот мы закончили это интервью, а ты понимаешь, как с ним проходит диалог. Джон Вертхайм: Плохое интервью с Федерером ты не запишешь. Джастин Гимельстоб: Так и есть. Обычно это журналист старается подобрать интересный вопрос в надежде, что игрок сможет дать на него хороший ответ. С Федерером так выходит, что ты задаешь ему плохой вопрос - получаешь хороший ответ, задаешь хороший вопрос - получаешь великолепный ответ. И так же прошло и то интервью, он делился своими размышлениями, какими-то подробностями, говорил открыто. Потом я по привычке попросил нашу съемочную группу пересмотреть материал, который мы отсняли. Роджер уже пошел тренироваться, а я жду, когда мои ребята все проверят. Тут вижу, как звукорежиссер просто побледнел от ужаса. Я спросил, что стряслось и он говорит, знаешь, мы что-то напортачили с микрофоном. И вот снова, Роджер уже тренируется, но каким-то образом чувствует, что что-то не так, поворачивается и спрашивает у меня, мол, все нормально? ...а я говорю, честно признаться, нет, у нас были проблемы с микрофоном... А он отвечает мне, ладно, не проблема, давай запишем еще раз. И мы переписываем полностью это интервью с самого начала и он заново отвечает на мои вопросы. Джон Вертхайм: Это за два дня до решающего момента всего турнира? Это щедро. У нас всех, наверное, уже есть такие истории и меня этим не получится шокировать. Джастин Гимельстоб: Еще был случай, когда я летел к нему в Дубай обсудить дела Совета игроков ATP. Это было как раз накануне Рождества. Роджер тогда возглавлял этот Совет и вообще занимался его делами лет шесть по-моему. Он спросил меня, каким рейсом я прилетаю. Я думал, что он собирается прислать за мной машину, но он приехал сам. Просто такой он человек.  Джон Вертхайм: Хорошо, но это уже не только касается его одного, его воспитания и так далее. Если мы видим, что спортсмен так себя ведет, не значит ли это, что мы хотели бы увидеть такое поведение и от других игроков? Джастин Гимельстоб: Это именно то, о чем я говорил раньше. То, что Федерер оставит после себя в теннисе, - это еще и тот уровень поведения, к которому будут стремится другие теннисисты. Я не хочу сказать что те, кто попал в элиту после Роджера, они не такие же отличные люди, но я не буду называть имен, ведь в туре был период, когда считалось, что игрок должен максимально экономить свои физические и эмоциональные ресурсы. Причем, я же был достаточно посредственным теннисистом, и даже такой уровень стоил мне колоссальных затрат сил и энергии, что уже говорить об уровне Федерера. А ему удалось задать совершенно другой тон и показать, что такой подход не обязательно будет актуальным. Поэтому на сегодняшний день какие-то теннисисты не могут принять тот факт, что при всем успехе, реально быть таким, как Роджер. Он тот, кто он есть. Как Федерер таким стал? Конечно, это сочетание многих факторов: генетика, воспитание, родители, супруга, люди вокруг него и, разумеется, он сам. Пусть это прозвучит как-то громко или нелепо, но как по мне, если бы человечество решили создать заново с чистого листа и нужно было бы выбрать претендента для мужской его половины, то Федерер был бы прекрасным кандидатом. Источник: Sports Illustrated; Фото: Zimbio |
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.
Згоден з Тоні. Для Рафи хотілося б більшого