|
Мировой теннис / Australian Open –
Британец пообщался с журналистами после поражения в первом круге Australian Open.Энди Маррей: "Это впервые, когда я открылся и дал всем узнать, насколько все плохо и как мне тяжело" - Как бы вы объяснили своим дочерям, что сделал их папа? - Что ж, я не знаю. Просто скажу, что занимался спортом. Моя старшая дочка, надеюсь, уже скоро сама будет заниматься каким-то спортом. Сейчас я уже могу с ней серьезно пообщаться. Я уверен, что в скором времени она все поймет. Но, как я и говорил раньше, это одна из тех вещей, которую мне бы хотелось сделать. Я бы хотел, чтобы мои дочери приходили и смотрели, как я играю в теннис, надеясь, что они поймут, что происходило, прежде, чем я закончу выступления. Сейчас я в курсе, что это, вероятно, не произойдет. Мне немного жаль. - Как долго вы будете обдумывать решение по поводу операции? - Наверное, на следующей неделе я решу. Но, как я и говорил раньше, возможно, это был мой последний матч. Если я решусь на операцию сейчас и не смогу восстановиться, то я не буду больше играть. Я в курсе этого. Я должен принять решение. Операция улучшит качество моей жизни, мне гораздо меньше боли будут доставлять такие вещи, как простая ходьба, надевание обуви и так далее. Например, сейчас пойти на прогулку с собаками или поиграть с друзьями в футбол – это худшие занятия, которые я мог бы выбрать. Я просто это ненавижу, потому что мне больно и некомфортно. Ждать еще месяцев пять или шесть, чтобы вновь что-то такое делать, тогда это превратится в очередной такой дискомфортный период. Я просто еще не знаю. Но, знаете, будь это мой последний матч, это был бы блестящий способ все закончить. Это также повлияет на мое решение. Сегодня была потрясающая атмосфера. Я в прямом смысле оставил на корте все силы, я боролся как мог, выступил гораздо лучше, чем мог, учитывая ту подготовку, которая была. Я нормально отнесусь, если это был мой последний матч. Сегодня, в отличии от моей тренировки с Новаком Джоковичем, я не сдерживал себя. Я знал, что это может быть последняя игра, а значит у меня не было опасений, что нужно себя как-то беречь ради следующих матчей. Если так случится, то я уж сделаю себе хуже, но мне не нужно ни на что оглядываться. Принимал ли я обезболивающие? Выпил две таблетки парацетамола. Дело не только во времени. Основная причина пойти на операцию – это в первую очередь улучшить качество жизни. Нужно позволить костям и мускулам восстановиться нормально, чтобы позволить результатам операции стать эффективными. Так что, если я буду пытаться поскорее вернуться на теннисный корт, месяца через два или около того, просто потому, что буду хотеть подготовиться к Уимблдону, то это будет не самый лучший шаг для моего здоровья в будущем. Нужно будет время, чтобы ничего не торопить, а спокойно восстановиться. И я не знаю, как долго это будет происходить. - С пятницы продолжали поступать сообщения онлайн, люди старались к вам пробиться. Как эти несколько дней прошли для вас? Читали ли вы сообщения? Или старались всего этого избегать? - Довольно трудно избегать всего. Я получил уйму сообщений от игроков, тренеров, моих друзей и семьи. Кстати, после пресс-конференции с вами, хоть это и было трудно, я почувствовал себя гораздо лучше, потому что эти 18 месяцев я много страдал. Когда ты идешь на корт соревноваться, то хочешь быть позитивным и оптимистичным, потому что ты не хочешь говорить своим соперникам, что их соперник может чувствовать себя плохо. Многие начинают подходить и спрашивать, мол, ну как идут дела. Игроки, тренера и так далее. И ты такой отвечаешь, что все нормально, дела идут лучше, чем раньше, и так далее. А на самом деле ты знаешь, как тебе трудно. Это впервые, когда я открылся и дал всем узнать, насколько все плохо и как мне тяжело. После этого я почувствовал себя гораздо лучше. Но, безусловно, реакцией я был удивлен. Я искренне не ожидал ничего подобного. Это было очень приятно. Источник: ausopen.com Фото: EPA. |
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо зайти на сайт под своим именем.
У вас забули спитати, дуже переживають за вашу думку.